Новости

О периоде оккупации Хиславичского района.

Из воспоминаний Шорниковой Зои Ивановны, уроженки деревни Глуховка Хиславичского района.

 «Очень скоро наша местность была оккупирована фашистами. Два года оказались самым страшным временем, что нам довелось пережить. Казалось, не будет конца зверствам и издевательствам оккупантов.

А какой страшной была участь еврейского населения Захарино. Кстати, многие из них не верили в то, что культурная немецкая нация способна на такое. Но их жизнь с самых первых дней была превращена в настоящий кошмар. Чуть ли не сразу евреи были отделены от остальных. Их заставили пришить на одежду, в которой они ходили, жёлтые опознавательные знаки.

Вскоре все еврейские семьи были расселены на одной улице, её обнесли колючей проволокой. Выходить из гетто им не разрешали, к ним тоже никого не пускали. Нечасто кому-то удавалось передать знакомым через ограждение еду. Я несколько раз смогла передать знакомой соседке испечённый мамой хлеб. Вскоре в лагере стал гулять тиф. Люди слабели, были похожи на тени. Их грабили, избивали, насиловали. Очень часто, приезжавшие фашисты устраивали «развлечения», принуждая стариков-евреев делать какую-то непосильную работу, например, впрягали в тяжёлую телегу и заставляли тянуть её, или таскать несколько часов воду из колодца, которую тут же выливали. Девушек-евреек насиловали на глазах у родителей. Но всё самое страшное было ещё впереди.

В какой-то день собрали захаринских мужчин, сказали, что отправляют на работу в Первомайский. Уже после мы узнали, что там их вместе с местными мужчинами-евреями расстреляли.

В Захарино остались старики, женщины, дети. Но и их участь была предрешена. Теплым майским днем в местечко нагрянули фашисты и полицаи. Захаринцев выгнали из домов, сказав, что переводят в другой лагерь. Но отойти далеко от дома не пришлось, в соседнем ровке заставили людей раздеться… Можно только представить, как люди прощались с жизнью, как матери пытались защитить детей…

Жуть сковала округу. Русским запретили выходить из домов, но крики и пулемётные очереди мы слышали.

Старики, хоронившие потом убитых, в числе которых был и мой дед Пимка, говорили, что мало кого узнать можно было, да и до того ли было, хоронить пришлось более двухсот человек…»

Из воспоминаний Александры Федотьевны Таратонкиной, уроженки деревни Родьковка Хиславичского района.

«Дарья Тимофеевна Таратонкина жила до войны в д. Родьковка. Была членом партии. Работала председателем сельпо. Когда враг пришёл на родную землю, эта смелая женщина стала связной у партизан. 

Дарью Тимофеевну выдал кто-то из своих. Полицаи поймали её прямо в собственной избе.  Поняв, что её не оставят в живых, она нашла повод, чтобы выйти из дома. Надела шубу, повязала платок, закрыла за собою дверь и… пропала. Долго искали её полицаи. Наконец, кто-то обнаружил отважную партизанку в колодце – она бросилась вниз, предпочла пыткам и казни такой вот уход из жизни. 

На то, как Дарью Тимофеевну вытаскивали из колодца, пришла смотреть чуть ли не вся деревня. Люди не скрывали слёз, видя, как полицаи с остервенением избивают её. Даже мёртвая, она видимо, внушала страх и ненависть своим врагам.

Немцы запретили хоронить её на кладбище, приказав закопать под горкой. Местные жители не побоялись поехать в немецкий штаб и вытребовать у высокого начальства снисхождения. Так Дарья Тимофеевна нашла свой последний приют с родными и близкими».